Некоторые исследователи языка считали, что это выражение пошло от Ивановской площади в Кремле, где выкрикивались какие-то царские указы. Но, во-первых, все же кричать можно на всю площадь, а не во всю площадь, а во-вторых, указы зачитывали с Лобного места. Оно как трибуна и было поставлено, а вовсе не как эшафот. Такие странные описания Лобного места тоже иногда встречаются, скорее всего под впечатлением от картины Сурикова «Утро стрелецкой казни», где оно вполне узнаваемо.
Но вернемся к Ивановской. Хоть сама площадь тут и ни при чем, но вот одно здание на ней и, главное, его наполнение, скорее всего, и дали начало этому выражению в русском языке. И речь о колокольне Иван Великий, старейшей колокольне Москвы и долгое время высочайшем здании города.
Церковь Иоанна Лествичника в Кремле
Первую церковь «Иоанн святый Лествичник, иже под колоколы» на этом месте поставил еще Иван Калита в 1340-х годах. В самом начале XVI столетия старую церковь разобрали и на этом же месте возвели новую, более высокую. При Иване Грозном колокольня называлась «Иван святый» и уже имела внушительный набор колоколов. Кроме того, она служила заодно сторожевой башней, с которой велось наблюдение за окрестностями, поскольку опасность набегов с юга и запада даже в ближайшие окрестности столицы все еще была велика. Немец Генрих Штаден, бывший в Москве во времена Грозного, так пишет о колокольне:
«Посреди Кремля стоит церковь с круглой красной башней, на этой башне висят все большие колокола, что великий князь привез из Лифляндии».
После воцарения первого избранного царя – Бориса Годунова – он велел надстроить колокольню. «Надделати верх выше первого и позлати». Церковь перестраивали в 1598-1600 гг. Были добавлены два яруса и купол. Ниже купола, опоясывая барабан, была сделана надпись.
Борис, стремившийся всеми средствами укрепить на троне новую династию, прибег к самому монументальному методу пропаганды – архитектуре. Под сияющим в небе куполом Ивана Лествичника золотом шла затейливая вязь: «Изволением святыя Троицы, повелением великого господаря и великого князя Бориса Федоровича всея Руси самодержца и сына его благоверного великого господаря царевича князя Федора Борисовича всея Руси сий Храм совершен и позлащен во второе лето господарства их».
После этой переделки Иван святый стал называться Иваном Великим. Надпись замазали, когда Борис и его сын погибли во времена Смуты, возобновить ее приказал уже только Петр I, и она до сих пор напоминает о стремлении Годунова прославить новое правление и новую династию.
Один из польских офицеров, С. Маскевич, оказавшийся в Кремле во времена Смуты, так писал о церкви Иоанна Лествичника:
«Церковь святого Иоанна, находящаяся почти среди замка, замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы. На ней 22 больших колокола, в числе их многие не уступают нашему Краковскому «Сигизмунду», висят в три ряда, один над другим; меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть.»
В XVI-XVII веках к колокольне были сделаны две пристройки для особо больших колоколов. Колокольня была самым впечатляющим и высоким сооружением Москвы.
Не удивительно, что она породила множество образцов фольклора. Например, поверье, что пока стоит Иван Великий, будет стоять Россия. В 1812 году Наполеон приказал взорвать колокольню. В результате рухнула пристройка, сорвало колокола, но сама башня устояла. И когда в 1813 году вновь зазвонили колокола Иоанна Лествичника, народ праздновал это как возрождение Москвы.
И вот теперь пришло время поговорить о колоколах
На церковной колокольне их всегда несколько видов. Разного размера, разного тона и назначения.
Самый большой колокол – праздничный. Он говорит только во время важнейших праздников или крупных государственных событий. К примеру, воцарения нового правителя, в честь победы или иного государственного праздника. Праздничные колокола могут быть весом более 30 тонн. Крупнейшие колокола современной России, к примеру, все весят больше 60 тонн, но это все же редкие рекордсмены.
Воскресный колокол. Второй по величине, мог доходить до 15 тонн весом и, как понятно из названия, звучал по воскресеньям. Полиелейный колокол, 10-11 тонн, звучал в апостольские и святительские праздники. Вседневный – от полутора до восьми тонн весом, – звонил каждый день, созывая народ в церковь.
Помимо больших колоколов на колокольнях были и малые, которые все вместе назывались зазвонными. Разумеется, совсем не каждая церковь могла позволить себе полный набор больших колоколов и множество зазвонных. Количество, да и качество, напрямую зависели от богатства прихода. Колокола были неотъемлемой частью жизни. Их знали по голосам, различали между собой, наиболее известные получали имена. Жители города по звуку благовеста вполне могли определить колокола какой церкви его выводят.
Со времен Петра I весь комплект колоколов, имевшихся на колокольне, стали называть колокольной фамилией и прибавлять к этому название церкви. Так в нашем рассказе и появляется Ивановская фамилия.
Ивановская колокольная фамилия
В начале ХХ века на Иване Великом и в пристройке к нему было около 40 колоколов: 15 больших (многие из них имели собственные имена), и остальные зазвонные. Самый большой – Успенский. Более пятисот лет ударом этого колокола начинался в Москве колокольный звон в великие праздники.
В 1918 году советское правительство запретило колокольный звон в Кремле. И только однажды этот запрет обошли. В 1921 году издатель Иван Дмитриевич Сытин убедил председателя ВЦИК М. И. Калинина разрешить хотя бы в последний раз начать Пасхальный благовест с Ивана Великого, как это велось исстари. Разрешение было получено, но Успенский колокол не был задействован. Тогда звонили всего пять колоколов второго яруса. После этого Иван Великий замолчал. И вновь заговорил только в 1992 году, когда с главной колокольни Москвы снова раздался Пасхальный благовест.
Во всю Ивановскую фамилию звонили крайне редко. Это так называемый «красный» звон во все имеющиеся колокола. Конечно, он мог быть только по самым радостным и торжественным поводам, потому и запоминался, потому так впечатлял. Сейчас на колокольне гораздо меньше колоколов, но как звучал «красный» звон во всю Ивановскую мы можем представить. Знаток колокольного дела, исследователь, историк Н. И. Оловяшников оставил свое описание в книге «История колоколов и колокололитейное искусство»
«В ночь на Христово Воскресенье «красный звон» совершается по-особому, исстари существующему в Москве обычаю. Призывный звон к заутрене начинается с колокольни Иван Великий в Кремле. Для вящего благолепия и торжественности этого великого момента все московские церкви должны ждать, пока ударит громадный Успенский колокол Ивана Великого.
На первый удар его вдали, подобно эху, отзывается колокол Страстного монастыря, и затем уже разом, как будто бы по мановению капельмейстера, начинают гудеть колокола всех сорока сороков московских церквей.
Еще только не успели пробить полночи часы на Спасской башне, как задребезжал сигнальный колокольчик «кандия» от Успенского собора, и, как всегда бывает, многотысячная толпа на площади Кремля стихла; и – вдруг ударили… Дрогнул воздух, рассеченный густым, но мягким ударом Успенского колокола! Торжественно понеслась, разрастаясь, широкая звуковая волна; перекатилась она с Кремлевского холма за Москву-реку и разлилась далеко вокруг.
Как хорошо, как торжественно потрясает ночной, остывший воздух это густое «бархатное» ля-бемоль! Второй удар еще сильнее, еще могучее, а в отклик ему перекатный звон тысячи колоколов всех церквей слился в один протяжный гул.
Растут все больше и больше радостные звуки, переливаясь, дробясь среди торжественной тишины ночи! Чудится, будто бы не землею порождены они, будто с темного свода небес льется этот могучий, стройный звон колоколов на безмолвную землю.»
И среди этого потрясающего душу дружного благовеста запевалой и дирижером выступал Иван Великий. Во все свои сорок колоколов вел сорок сороков московских. Во всю Ивановскую.